Удовольствие от чтения: русская классика. II циклАвторский курс Леонида Немцева
|
О КУРСЕ
Читать на родном языке – значит не думать о словах. Но в русской культуре слова не сдаются легко, сохраняется препятствие, предохранительная пленка между словом и смыслом. Иногда ее просто надо порвать, как праздничную упаковку, и торжественно войти в гости к автору. Иногда её надо мучительно ощупывать, искать край и, наконец, отдернуть – заглянуть с растерянной улыбкой в сокровищницу мысли, как пленка опять затягивает теперь уже не столь очевидные открытия. Всё время что-то надо делать, возиться, обходить помеху, вспоминать прочитанное, чтобы просто понять родного писателя.
В данном лекционном курсе мы обратим внимание не только на смыслы, а на то, как мы к ним приходим, как они нам открываются и в результате чего они остаются с нами. Оставшиеся навсегда смыслы – величайшая радость, это фундамент, твёрдая опора. Дайте Землю, я её переверну!
Дело не в том, что писатели хотят что-то от нас скрыть. Наоборот, им кажется, что вот сейчас всё сказано так прозрачно и ясно, что все всё наконец-то поймут. Но слова хитрят и показывают нам языки…
К родной литературе не надо призывать, не надо рекламировать её – это такое роскошное пиршество, что оно само нас притянет. Но мы не можем обойтись без преодоления трудностей с настройкой, с фокусировкой, с верой в себя.
Гении потому и обращаются к нам, что в нас верят. Но русский литературный язык – это собрание художественных диалектов. Читая, мы изучаем новый язык, привыкаем к несколько смещенным значениям привычных слов и новым конструкциям. В этом проявляется не только трудность постижения русской литературы, но и её невероятный потенциал. Она не исчерпана ни с точки зрения своего содержания (новости на каждом шагу), ни с точки зрения художественных возможностей.
Классика свежа, а настоящие новости бывают только в книгах!
Курс состоит из 7 лекций:
В данном лекционном курсе мы обратим внимание не только на смыслы, а на то, как мы к ним приходим, как они нам открываются и в результате чего они остаются с нами. Оставшиеся навсегда смыслы – величайшая радость, это фундамент, твёрдая опора. Дайте Землю, я её переверну!
Дело не в том, что писатели хотят что-то от нас скрыть. Наоборот, им кажется, что вот сейчас всё сказано так прозрачно и ясно, что все всё наконец-то поймут. Но слова хитрят и показывают нам языки…
К родной литературе не надо призывать, не надо рекламировать её – это такое роскошное пиршество, что оно само нас притянет. Но мы не можем обойтись без преодоления трудностей с настройкой, с фокусировкой, с верой в себя.
Гении потому и обращаются к нам, что в нас верят. Но русский литературный язык – это собрание художественных диалектов. Читая, мы изучаем новый язык, привыкаем к несколько смещенным значениям привычных слов и новым конструкциям. В этом проявляется не только трудность постижения русской литературы, но и её невероятный потенциал. Она не исчерпана ни с точки зрения своего содержания (новости на каждом шагу), ни с точки зрения художественных возможностей.
Классика свежа, а настоящие новости бывают только в книгах!
Курс состоит из 7 лекций:
- Иван Сергеевич Тургенев
- Ранний Л.Н. Толстой: диалектика души
- Л.Н. Толстой, «Война и мир»
- Дневники Толстого
- Фёдор Михайлович Достоевский до…
- Фёдор Михайлович Достоевский после…
- Николай Семёнович Лесков
| НАЧАТЬ ОБУЧЕНИЕ СЕЙЧАС |
ПРОГРАММА КУРСА
Иван Сергеевич Тургенев
Его книги всегда приносили удовольствие, в выборе тем он неизменно опережал своё время и был настоящим русским барином.
Впрочем, иногда трудно бывает пересказать прочитанное, нелегко разобраться в авторской мысли и цели романа, а лучшими его друзьями были французские писатели, так как треть жизни он предпочитал жить в Париже.
И, как не странно, это не противоречия, а дополнительные свойства одного из лучших стилистов в русской литературе.
Давайте вспомним его победы и рассмотрим на свет страницы его книг, в которых проступают светло-зеленые прожилки, переплетения, проводящие пучки и устьица, как будто текст написан сразу на древесных листьях.
Он и остаётся частью природы.1Ранний Л.Н. Толстой: диалектика души
Лев Толстой миновал процесс созревания и ученичества, он сразу раскрылся как самостоятельный и большой писатель. Первая книга - "Детство", и это именно детство, подаренное читателю. Это не воспоминания о детстве, не мальчишеские проказы, не дурашливое время на грани сентиментальности и наивности. Толстой дарит читателю чудо - первое в истории литературы психологическое исследование природы детства, мудрость детства и его неповторимую, завораживаю глубину.
Толстой подходит к душе ребенка с самыми высокими требованиями и даже суровостью. Так формируется его художественный принцип, который мало удобен в области этики, но абсолютно восхитителен, с точки зрения эстетических завоеваний.
В "Севастопольских рассказах" и "Казаках" предстает тот же автор, зрелости и силе которого можно только позавидовать.
Говоря о раннем Толстом, мы сразу будем думать о самом важном, потому что развивающимся, слабым и растерянным Толстой никогда не был.2Л.Н. Толстой, «Война и мир»
Эпопея Льва Толстого "Война и мир" похожа на сегмент адронного коллайдера, в котором скопились самые интересные частицы, готовые рвануть дальше. Мышление автора вполне могло вмещать в себя всю историю человечества, весь цикл превращений. Из пятисот явных персонажей романа ни одного нельзя перепутать с другим и все развиты как полноценные герои. Толстой изучает физику мира, его психологическую природу, ему интересно, что движет людьми и как эта сила превращается в ту, что движет народами.
При этом в "Войне и мире" каждый может найти себя. Домашний уют порождает любовь, воображение приближает чудо, равнодушие и пороки обязательно имеют последствия.
Научиться видеть себя глазами Толстого невероятно интересно. Немного тщеславия, неосторожное слово, чуть больше небрежности - и общество начинает переживать тектонические сдвиги, в результате которых один народ поднимается и идёт на другой народ. Толстой строит Вавилонскую башню из словесного материала, и каждый из нас может подняться по ней и заглянуть на небо.
И там не так уж и плохо. Всё-таки высшие силы умеют приводить мир в порядок.3Дневники Толстого
Дневники Льва Николаевича Толстого можно читать с курьезной точки зрения («много думал», «ничего не делал», «»лень, лень, лень»); можно выискивать афоризмы или нравственные и творческие правила («дурно ли, хорошо — всегда работать», «вставать до восхода солнца», «писать всегда и все четко и ясно»). А можно увидеть карту создания великого писателя, огромного и сложного, потому что он своей личностью вобрал в себя привычки и проблемы своих современников и своей эпохи.
Можно сказать, что Толстой открыл человека, человека нового времени. Античность думала о животной природе в человеке и пути благородства, Средневековье – о грехах и добродетелях, Возрождение – о божественных чувствах и возможности совершенствования. Благодаря Толстому, мы знаем о себе куда больше.
Его дневники построены на работе, которую тогда никто, кроме Толстого, ещё не открыл. Это психологический самоанализ. Иногда бывает так, что врач-первооткрыватель пробует на себе своё лекарство. Толстой сам подверг себя рассмотрению и в этом изобрел лекарство, которое перевернуло культуру, привело к созданию новых научных дисциплин и целым отраслям практической работы.
Уникальный документ, писавшейся всю сознательную жизнь, надо рассмотреть как окно в бессознательное и как плавильню новых идей, горячий тигль, из которого выплескиваются раскаленная лава толстовской мысли, прожигающая всё, что было ненадежного и слабого в культуре, оставляя пласты лавы, как новые ступени к совершенству.4Фёдор Михайлович Достоевский до…
Достоевский до... Это, конечно, тот Достоевский, каким он был до каторги, свежий, ироничный, гоголевский, надеющийся, сентиментальный и безумно одаренный в области слова, идей, стилей и эстетики. Конечно, следующие 15 лет не могли пройти даром. Но сейчас это надежда русской литературы, верный последователь Гоголя и натуральной школы, вдохновленный французским натурализмом и диккенсовским состраданием, нежный, открытый, наращивающий свой дар поэтически утонченно.
Конечно, любопытно представить, как бы он развивался, если бы не было приговора к расстрелу, если бы кафкианский ужас не вломился в его судьбу. Поддержанный Белинским и другими современниками, плавно проживающий свой век, это был бы писатель смеющийся, изобретательный и всё равно знаменитый. Тот, кем он стал потом, нависающий над человечеством, как скала, ужасающе мудрый и язвительный, как жало Пифона, многим обязан и тому тонкому студенту инженерного училища, который пробирался в петербургском буране и бормотал, улыбаясь, строчки Пушкина, а иногда принимал драматичную позу, читая шекспировский монолог, и клодтовы кони косились на него с изумлением.5Фёдор Михайлович Достоевский после…
Достоевский стал по-настоящему велик в поздних романах, которые он писал не сразу после каторги, а после разорения и страстной игры. Эти произведения уникальны во всем. Так не пишутся романы, потому что для Достоевского оказались важны диалоги и монологи - как образцы новой философской драмы. При этом он создает острые сюжеты, всё действие вертится вокруг той или иной сенсации, вокруг скандала.
В романах Достоевского трудно узнать время событий, потому что основное их содержание касается того, что еще только должно произойти. При этом он не предупреждает в своих пророчествах, не дает шансов на спасение. Достоевский описывает крах привычного материального мира. Его романы погружены в неразрешимые противоречия - и это не обычное литературоведческое словосочетание, это абсолютно чудовищные и безысходные проблемы, от которых нельзя уйти путем логических размышлений.
Достоевский как никто умел накапливать напряжение, описывая мелкие скандалы и намекая на преступления, его зрелые романы заканчиваются взрывом за пределами рассудка.
Давайте погрузимся в эту атмосферу Большого взрыва, рассыпающего великую земную цивилизацию на атомы, а личность человека на мельчайшие нейроны, замрем на том, когда всё рассыпалось с полным ощущением, что весь космос сейчас начнёт пересобираться заново, но он уже не будет прежним и какие-либо удачные сочетания атомов и нейронов будут величайшим чудом и совершенной случайностью.6Николай Семёнович Лесков
Лесков - это писатель, к которому русская культура всё ещё идёт с лавровыми венками и запоздалыми извинениями. Он самый русский из русских писателей, он лучше всех знал (а не выдумывал или переделывал) русский народ каков он есть. Лесков открывает нам ту Россию, которую не было видно за спинами вымышленных нигилистов, князей, правдоискателей, публицистов и любителей родной земли. Его герои молятся, спасают других, странствуют в очарованных мирах, представляя самую суть русского характера - не то, что надо искать, а то, что всегда было рядом и на виду.
Лесков - последний консерватор, знающий, что следует ценить в уже сложившемся привычном мире. Даже его язык - особенное чудо, - язык, лишенный неологизмов, но построенный на естественных оборотах и совершенно непереводимых идиомах, это язык самостоятельной русской жизни, произрастающий веками в виде реликтовых сочетаний.
А ещё Леков - отменный рассказчик, его литературные анекдоты не могут не навести на мысль, почему прозаика Бокаччо считали первым поэтом Флоренции. Это истории, рассказанные с азартом и мастерством, они напоминают голос площадного зазывалы, но, если прислушаться, в этом голосе раскрывается эпический размах и вся привычная нам жизнь разворачивается во всем ее многообразии и красоте.
Лесков, может быть, главный хранитель прежней России, которую торопились революционно преобразить и разобрать между Западом и Славянским миром. И, наверное, Лесков единственный, кто просто вручает нам этот клад, всё ещё живой и бесценный, как свидетельство неизменного величия абсолютно узнаваемого и невозможно родного русского характера7
ЛЕКТОР
Кандидат филологических наук, доцент Самарского университета, главный библиотекарь СМИБС. Преподавательская деятельность с 2000 г.
Ведущий проекта «Лит-механика» и «Уроки русской литературы».
Курсы, читаемые в «Школе юнгианского психолога» (СПб): «Мифология», «Религиоведение», «Антропология».
Курс, читаемый в Киношколе TheOneFilm (Москва): «Анализ шедевров мирового кинематографа».
Писатель, автор романа «Две Юлии» (М., 2017), поэт, сценарист.
ЛЕОНИД ВЛАДИМИРОВИЧ НЕМЦЕВ
Ведущий проекта «Лит-механика» и «Уроки русской литературы».
Курсы, читаемые в «Школе юнгианского психолога» (СПб): «Мифология», «Религиоведение», «Антропология».
Курс, читаемый в Киношколе TheOneFilm (Москва): «Анализ шедевров мирового кинематографа».
Писатель, автор романа «Две Юлии» (М., 2017), поэт, сценарист.
ЛЕОНИД ВЛАДИМИРОВИЧ НЕМЦЕВ
Задайте вопрос или поделитесь впечатлениями :)
Мы с удовольствием отвечаем на ваши письма